Строительство Без волшебных пузырьков Штукатурные составы! Тепло и ярко! Петербургский стиль Кровельная медь. За новинками! Специальный материал Считать воду! Ветонит Ладожская вода Тепло вашему дому День кленового листа Вмс кровельная медь Строительные материалы Крыша над головой Пергамин от петровича Контроль без разрушений Альфапол Мебель Кабинет руководителя Эргономичная мебель Интерьер кабинета Место для сидения Домашняя экология Прихожие Железная дверь Кожанеая мебель Офисные тумбочки Рабочие столы Стеллажи Выбор дивана Типы офисов Президент-комплекты Эргономика |
Главная Строительство День. улица. фонарь. скамейка… Вопрос об утилизации отходов всегда был актуальным для городского хозяйства Петербурга. Век назад «вопрос о невероятном загрязнении города» не раз ставил власти в тупик.
«Петербург тонет в нечистотах»
Однако одной мусоросжигательной станции на весь город не хватало, а количество «нечистот» росло в геометрической прогрессии. «Быстрый рост столичного населения и значительное увеличение городской территории выдвинули в настоящее время вопрос об обеспечении Петербурга свалками, число которых оказывается сегодня весьма незначительным»,— писала в начале ХХ века одна из газет.
В 1907 году, в связи с устройством мусоросжигательной станции близ Волкова кладбища, городская дума издала специальное постановление о вывозе мусора и отходов. В нем запрещалось устраивать помойные ямы «во дворах и при домах» и предписывалось «сор из квартир, домашние и кухонные отбросы и уличные сметки» собирать в специальные баки, которые должны были приобретаться домовладельцами.
Однако проблема не была решена. Вскоре вопрос о свалках снова встал на повестку дня. В начале 1912 года под председательством замминистра внутренних дел Харузина была создана специальная комиссия, которая должна была решить один-единственный вопрос: «куда девать нечистоты, в которых тонет Петербург?» Харузин считался знатоком городского хозяйства, которым ему приходилось заниматься, будучи еще бессарабским губернатором.
Свалок вблизи города уже не хватало, поэтому городская управа решила приобрести либо арендовать участки земли за несколько десятков верст от Петербурга по линиям Николаевской, Варшавской и Ириновской железных дорог. При помощи земства были найдены наиболее удобные для свалок места, принадлежавшие крестьянам Ново-Саратовской и Колпинской немецких колоний.
Однако городской голова Глазунов хорошо понимал, что «кавалерийским наскоком» бывшего бессарабского губернатора вопрос о нечистотах вряд ли можно решить. «За предыдущие годы не было никакой фактической возможности остановиться на каком-либо месте для городских свалок»,— объяснял Глазунов.
«Вопрос этот должен быть разрублен немедленно,— заявил Харузин. – Полагаю, что в течение первого же заседания мы остановимся на том или ином месте для вывоза нечистот впредь до проведения фекалепровода». «Положение, действительно, таково, что требуется быстрое и окончательное разрешение вопроса,— вторил ему главный врачебный инспектор Петербурга. – Надо разрубить гордиев узел».
А пока городские власти никак не могли решить, где же быть новым свалкам, уже существующие превращались в источник всякой заразы и болезней. Одна из свалок находилась на нынешнем Московском проспекте и была известна как Горячее поле. Здесь лежали целые курганы мусора, которые постоянно прели, курились, над ними колыхался зловонный густой туман.
Условия, предложенные охтинским самоуправлением, оказались совершенно неприемлемыми. Тем более, что против этой местности возражали многие врачи-бактериологи, опасавшиеся эпидемий. Градоначальник категорически возражал против устройства свалки за Александро-Невской лаврой— у Глухого озера. Губернская земская управа наотрез отказывалась предостать место для свалки на территории Петербургского уезда. Против же вывоза столичных нечистот далеко за город, в район Ушаков, восстал новгородский губернатор…
Другое Горячее поле находилось на правом берегу Невы, между лесом Чернова и беляевскими кирпичными заводами— теперь это примерно в районе Народной улицы. Здесь также была огромная свалка, куда свозились отходы многочисленных предприятий правобережья. По воспоминаниям старожилов, над свалкой стоял удушающий смрад –постоянно тлело, чадило и горело все, что могло гореть. И несмотря на это, здесь тоже жили «босяки». В холмах и грудах мусора они строили себе некое подобие нор и землянок.
Летом Горячее поле становилось обиталищем питерских «бомжей» – обитателей ночлежек. В грудах мусора «босяки», как их называли, выкапывали себе норы, пещеры или просто ямы для ночлега. Бродяги объединялись в шайки, которые держали в страхе ближайшие районы.
Сергей Глезеров
Впоследствии на местах бывших городских свалок появились целые районы новостроек. Но это – уже совсем другая тема.
Недавно в рамках проекта 300 фонарей в подарок Санкт-Петербургу в Пионерском сквере у Театра юных зрителей были торжественно открыты 7 композиций кузнечной металлопластики.
День. Улица. Фонарь. Скамейка…
Все подготовительные работы по устройству фундаментов, подключению фонарей к электропитанию и установке композиций осуществили Некоммерческое партнерство Гильдия кузнецов и художников по металлу Санкт-Петербурга и Северо-Западного региона и территориальное управление Адмиралтейского района. В середине лета планируется установить еще несколько композиций.
Теперь сквер украшают Памятный знак— 300 лет Санкт-Петербургу, Король и шут, Железный цветок (вес композиции – 5 тонн), Возрождение, Скамейка с фонарем, Собачки и Фонарь и скамейка.
|
|